Когда он прикончил первый чизбургер, она разломила второй.

— Этот с беконом, — сказала она многозначительно. Дамиан съел и его тоже. — Может, попробуешь еще кое-что? — Она достала из-под куртки маленький стаканчик ванильного коктейля. — Тебе эта штука понравится.

Пока ее не было, Дамиан, освободившись от пластикового ошейника, успел напиться. Его сразу вырвало этой водой — он слишком долго голодал, — но теперь он был готов ко взбитому коктейлю и в мгновение вылакал его.

— А теперь десерт, сэр! — Элизабет достала ореховый батончик и несколько полосок вяленого мяса, положила их на пол, чтобы пес мог все хорошенько обнюхать. Дамиан схватил сладкий батончик у нее с руки. — Эй, а манеры?

Она потянулась отобрать обертку и остановилась. Пес аккуратно развернул сладкий батончик зубами и лапами.

— А ты довольно умный, — с уважением сказала она. Когда еды больше не осталось, она убрала мусор и почистила клетку, сложив обрывки бумаги под курткой возле двери. Потом села на пол и взяла его переднюю лапу. Дамиан отвернулся и не двигался.

— Вот это плохо. Зачем ты это делаешь? Ты ранишь себя. — Она постучала пальцем по лапе. — Ты должен это прекратить, слышишь меня? Это плохо, — строго повторила она. Дамиан виновато посмотрел на нее, поднял брови и прижал уши к голове: понял, что она сердится из-за его лапы, и почувствовал обжигающий стыд. Он не отрывал взгляда от ее руки, а потом посмотрел ей прямо в глаза. Она отпустила лапу и рассмеялась. — Господи, какой же ты глупый.

Она простила его, и Дамиан чувствовал себя до боли радостно. Она пришла, она сидит с ним рядом, гладит его и разговаривает. Он был абсолютно счастлив.

Потом она собралась уходить, и он снова пытался пойти за ней. Она отругала его, пообещав вернуться и принести еще еды, забрала с собой пластиковый раструб и ушла.

Она вернулась, как обещала. И приходила каждый день, приносила ему еду. Пес выжидающе смотрел, как она достает из-под куртки восхитительные лакомства. Она приносила ему ливерную колбасу, пакеты сырых гамбургеров, жевательные витамины для собак, творог в пластиковых коробочках и неизменный шоколадно-ореховый батончик. Ее присутствие оживляло его ослабевший дух, а еда помогала восстанавливать тело. Ожидание Единственной стало его служением, его страстью. Теперь он часто сидел у дверцы, глядя в ту сторону, откуда она обычно приходила. Он больше не грыз лапу — был слишком занят, высматривая девушку. И неохотно покидал свой пост — лишь когда уборщики приходили мыть клетку. Он даже спал головой к двери, представляя, как она приближается к его клетке.

Доктор Новак уехала, поэтому Элизабет не могла поговорить с ней о дальнейшей судьбе Дамиана. Навещала она его каждый день, сидела, держа собачью голову на бедре, под гвалт псарни. Иногда читала ему свои конспекты, но чаще просто нежно гладила и гадала, куда еще они его отправят.

Том приехал через неделю и отвел Дамиана обратно в лабораторию Севилла. Расследование доктора Новак, проведенное у плавательного бассейна и продолженное в различных отелях Мексики, не обнаружило ни единого нарушения протокола.

глава 6

— Привет, папочка.

Севилл быстро обернулся, и на лице его вспыхнула неподдельная радость.

— Как поживает моя маленькая кнопка? — спросил он, кивнув Тому, стоявшему в дверях позади нее: тот может уйти. Его ассистент встречал девочку у входа в корпус, куда мать привозила ее каждую третью пятницу месяца. В понедельник утром Севилл отвозил ее в частную школу — так им с бывшей женой удавалось не встречаться, что вполне устраивало обоих.

Том исчез — в такие дни он уходил раньше, — и маленькая девочка вприпрыжку побежала в комнату, даже не оглянувшись.

— Хорошо, — пискливо ответила она отцу, как это делают семилетние. Севилл стоял у окна и, прищурившись, читал «Журнал экспериментальной психологии», где напечатали письмо из университета Тафта в поддержку Котча с комментариями к его предыдущей статье. Имя Севилла упоминалось без особого уважения. Невыносимо. Севилл вздохнул, отложил журнал и прижал к себе девочку. Она восторженно смотрела на него. Такие же потрясающие светло-серые глаза, как у него.

— Что ты делаешь? — спросила она.

— Работаю. — Он чуть отодвинулся, положив руку на ее блестящие темные волосы, и рассматривал девочку.

— Я проколола уши.

— Да, я вижу. Теперь ты стала совсем большая.

— Больно.

— Представляю себе. Прокалывать разные части тела острыми предметами обычно бывает больно. Ты плакала?

— Не знаю, — сказала она уклончиво. Она вытянула правую руку ладонью вниз, растопырив пальцы.

— И еще у меня есть кольцо. — Недорогое детское колечко блестело у нее на среднем пальце.

— Хм. Кто тебе его дал? — Боб.

— Боб, значит?

— Да, и еще он сказал, что подарит мне котенка. Севилл бросил журнал на стол. Он чувствовал, что его атакуют со всех сторон.

— Очень мило, — сухо сказал он, — Послушай, я схожу в соседнюю комнату, включу резервное оборудование и соберу инструменты. Я хочу, чтобы ты сидела здесь, на этом стуле, и ждала меня. Я вернусь через минуту. Сделаешь это для меня?

— О'кей. — Она взобралась на стул и уселась поудобнее.

— Я серьезно, Кристина. Ты будешь сидеть на этом стуле, пока я не вернусь. В этой комнате. — Он предусмотрительно убрал предметы, до которых она могла дотянуться.

— Угу. — Он хотел бы услышать больше послушания в ее голосе. Севилл вышел из комнаты, обернувшись в дверях. Дочь сидела на стуле, кроткая, как ангел, но ее яркие, умные глазки уже обшаривали комнату. В тот момент, когда дверь за отцом закрылась, Кристина спрыгнула со стула и подошла к столу, заваленному всем подряд. Заметила несколько инструментов на краю, обрезки изоляции с проводов. Осмотрела электронные приборы, увидела тумблеры и ручки, протянула руку и нажала на несколько кнопок. Потом на другие. Рассмотрев все, что лежало на столе, девочка повернулась к дверям в соседние комнаты. Быстро подошла к одной и заглянула в узкое окошко. Внутри она увидела собак и, обрадованная, вбежала внутрь.

Отец никогда не позволял ей смотреть на этих животных — не только запрещал ей трогать их, но даже не разрешал входить к ним в комнату. Она так любила животных, а он даже не пускал ее к ним. Поэтому теперь она решительно вошла внутрь: ей хотелось погладить собачек.

Она подошла к первой металлической клетке и увидела в ней полосатого золотисто-черного питбуля.

— Привет, — сказала она.

Дамиан замер на месте. Вся его жизнь сосредоточивалась на людях, которые входили через эту дверь. Мужчины — с намерением сделать с ним что-нибудь. Он знал всех мужчин и некоторых женщин, которые здесь появлялись, и предполагал, что они могут с ним сделать. Но тут было что-то новое, что-то странное, и оно приводило его в замешательство. Существо было таким маленьким, таким непонятным. Он не видел детей, с тех пор как потерялся в лесу, и совсем забыл, какие они бывают.

Кристина хотела потрогать собаку. Просунула маленькую ладошку сквозь прутья, но Дамиан отступил в глубину клетки. Пес неохотно позволял кому-либо в этом помещении к себе прикасаться. Ни секунды не сомневаясь, Кристина отыскала защелку и распахнула дверь настежь.

— Привет, — снова сказала она.

Ее запах волной окатил Дамиана.

Севилл.

Этот маленький человечек был его — принадлежал ему. Пес пытался отступить еще дальше, прочь от приближающейся опасности, а Кристина ползла следом. Дамиан ничего не знал о том, как дети играют с собаками, но Голос говорил ему, что это юное существо, похожее на щенка, не должно пострадать.

Забравшись в клетку, Кристина уселась рядом с собакой и стала гладить ее шею и мощные плечи. Ей нравился теплый, гладкий мех, и она не подозревала, как напряжен Дамиан. Девочка сидела совсем рядом в маленькой металлической клетке, и Дамиан чувствовал себя в западне. Но подлинного страха он не испытывал. Выждав немного, он расслабился и осторожно потянулся, чтобы обнюхать ее лицо и волосы.